В конце 2012 года были опубликованы две заметные книги, посвященные результатам Второй мировой и Холодной войн. Одна – длинная, другая – относительно небольшая. Если вы прочитаете только длинную, при том, что Вы знали об этом не больше, чем средний американец с высшим образованием, вы могли бы найти ее весьма убедительной. Однако, если вы прочтете и небольшую, вы поймете, что практически все, что длинная книга говорит о плодах Второй мировой войны и Холодной войн, – неверно.
Две книги, о которых мы говорим, – это «Неизвестная история Соединенных Штатов» Оливера Стоуна и Питера Кузника и очень эффективное противоядие от нее – «Секретные агенты Сталина: подрыв правительства Рузвельта» М. Стэнтона Эванса и Герберта Ромерштейна. По словам Стоуна и Кузника, вытерпев гораздо больше, чем их западные союзники в войне, Сталин и Советский Союз, которыми он управлял железным кулаком, не хотели ничего больше, кроме как восстановить и защитить себя от новых угроз со стороны Запада.
Что мы узнаем от Эванса и Ромерштейна, так это то, что советские войны и послевоенные достижения за счет Запада вряд ли были случайностью. Они получили широкую помощь от администрации Рузвельта, которая была тщательно пронизана агентами Сталина. Агенты были достаточно многочисленны и занимали высокие должности, так что почти любая кража секретов, которые они могли совершить, была незначительным ущербом по сравнению с их влиянием на политику.
Центральное послание этой книги, которое никогда не указывалось прямым текстом, заключается в том, что существовал международный заговор с целью свергнуть Западную цивилизацию. (Авторы никогда не будут указывать на это, но читатели книги заметят, что большой процент вовлеченных людей был евреями. Читатели этого текста также заметят, что некоторые из ключевых личностей, бьющих тревогу по поводу этой подрывной деятельности были также евреями.) Эта организованная коммунистическая сеть пронизала не только правительство США, но и также контролировала ключевые позиции в американском бизнесе по формированию общественного мнения.
Нигде подрывное влияние не было более важным, чем на Ялтинской конференции. Именно там Рузвельт пошел на серьезные уступки, наложив красный отпечаток на послевоенную Европу, и открыл им двери в Восточную Азию. Одной из причин, по которой мы так примирились со Сталиным, было то, что, по всей видимости, нам потребовалось советское согласие о вступлении в войну против Японии через 90 дней после поражения Германии.
Но, по словам Эванса и Ромерштейна, советские агенты влияния в правительстве Рузвельта сыграли ключевую роль в том, чтобы держать разведывательные оценки в стороне от Рузвельта, что японцы уже настолько сильно истощены, что советская помощь не понадобится. Возможно, ни один агент не был более влиятелен, чем пресловутый Алджер Хисс. Здесь мы рассмотрим повествование Эванса-Ромерштейна в начале 3-й главы. Имейте в виду, что новый государственный секретарь, Эдвард Стеттиниус-младший, имел очень мало опыта в внешних делах.
Напомним, что Алджер Хисс был тайным коммунистом, служившим в Государственном департаменте, которого экс-коммунист Уиттакер Чамберс называл советским агентом. Это привело к ожесточенной ссоре, которая разделила нацию на конфликтующие фракции и которая будет длиться годами. Спор привел к осуждению Хисса за лжесвидетельство в 1950 году, когда он отрицал обвинения Палаты под присягой. Отрицания противоречили доказательствам уже тогда и тем более позднее при постоянно увеличивающейся массе доказательств.
Хотя Хисс теперь хорошо известен, в январе 1945 года он был всего лишь одним из сотрудников Госдепартамента среди многих и имел невысокую должность – сотрудник среднего звена, даже не был начальником подразделения (третье место в отрасли, где он работал). Таким образом, кажется странным, что Рузвельт выделил его как человека, который должен поехать в Ялту. Тем более любопытно, что достаточно ясно, что Рузвельт никогда не имел дело с Хиссом напрямую (точка зрения, подтвержденная Хиссом в его собственных мемуарах).
В любом случае, Хисс действительно ездил в Ялту в составе небольшой группы сотрудников Госдепартамента и играл главную роль в процессе. Такая роль соответствовала бы выраженному желанию президента пригласить его на конференцию. Однако это не соответствует многочисленным книгам и очеркам, в которых рассматриваются исследования Ялты или Холодной войны, в которых обсуждается Хисс и его дуэль с Чемберсом.
В стандартных трактовках той эпохи роль Хисса в Ялте имеет тенденцию к преуменьшению, если не игнорированию. Обычно, когда упоминается его присутствие, он изображается как скромный клерк на заднем плане, чей единственный основной интерес был в создании Организации Объединенных Наций (что произошло примерно три месяца спустя). В противном случае его деятельность на конференции показана как не имеющая большого значения.
Имя «Алджер Хисс» даже не появляется на странице Википедии «Ялтинская конференция», пробел, который читатели этого эссе и, мы надеемся, книги "Stalin’s Secret Agents", по крайней мере, главы 3, смогут исправить. По крайней мере, Хисс как советский агент был готов передать позицию США на переговорах. Кроме того, поскольку наша первая группа по внешней политике даже не присутствовала в Ялте, в соответствии с пожеланиями Рузвельта, была очевидна возможность для влияния, которым обладал Хисс, что авторы описывают в своей главе.
Ялтинская история повторялась снова и снова в последние годы Рузвельта и годы правления Трумэна. Югославия была предана агентами, которые предоставили дезинформацию о характере антикоммунистического сопротивления нацистам. Чан Кайши был предан в Китае похожим образом. Аналогичная дезинформация была дана о резне в Катынском лесу, и все это шло в пользу коммунистов.
Возможно, самый позорный эпизод послевоенного периода – операция "Килхолл" – возвращение миллионов бывших жителей Советского Союза, которым грозила почти верная смерть, был еще одним из плодов этого предательства. Еще большее потенциальное злодеяние, План Моргентау, был предотвращен лишь благодаря сопротивлению членов антикоммунистического кабинета Трумэна, таких как государственный секретарь Джеймс Бирнс, военный секретарь Генри Стимсон, министр военно-морского флота Джеймс Форрестол и других.
Это был замысел секретаря казначейства Генри Моргентау, Гарри Декстера Уайта. Уайт, как и Хисс, был опознан как коммунистический агент помощника Рузвельта Адольфа Берла в 1939 году. Генри Уоллес, вице-президент Рузвельта до Трумэна, который баллотировался на пост президента от Прогрессивной партии в 1948 году пообещал, что Уайт станет его министром финансов, если он будет избран президентом.
Чамберс также называл советским агентом наряду с Уайтом и Хиссом помощника Белого дома Лаухлина Карри, покровителя Оуэна Латтимора, который будет играть ключевую роль в гибели Китая от коммунистов. Чемберс не назвал самого влиятельного помощника Рузвельта, продвигающего советские интересы в администрации, «помощника президента» Гарри Хопкинса. Имя Хопкинса, однако, позже появилось среди вероятных советского агента, как и имя его могущественного протеже Дэвида Найлса.
Среди основных источников откровений Эванса и Ромерштейна упоминаются вышеупомянутые ранние откровения Чэмберса, о которых рассказывается в его книге 1952 года "Witness, Chambers’ Congressional testimony in 1948", свидетельства другого коммунистического перебежчика, Элизабет Бентли, в том же году, и файлы ФБР и КГБ ставшие доступными со времен распада Советского Союза.
Как мог Рузвельт разрушить свое собственное правительство?
Несмотря на всю чрезвычайно ценную информацию секретных агентов Сталина, им крайне не хватало самой фундаментальной информации, которую они не смогли достать. Мы видим эти упущенные возможности в начале главы 6 «Первое красное десятилетие»:
В 1939 году, потрясенный пактом Гитлера-Сталина и прочими вещами, Чемберс решил открыто порвать с Москвой и рассказать властям все, что он знает об инфильтрации. В сентябре 1939 года в сопровождении антикоммунистического писателя-редактора Исаака Дона Левина он долго беседовал с помощником государственного секретаря Адольфом Берлом.
Позже Чемберс повторил свою историю в ФБР, на законодательных слушаниях и в федеральных залах судебных заседаний, а также в мемуарах, став самым известным и в некотором смысле самым важным свидетелем в истории холодной войны. Однако из записей видно, что многое из того, что он хотел сказать, было рассказано в беседе с Берлом. И то, что он покажет и тогда, и позже, было удивительной картиной подрывной деятельности, проникающей во многие правительственные учреждения и восходящие до значительных уровней.
В частности, Чемберс назвал значительную группу подозреваемых, которые тогда занимали федеральные должности, прежде всего Алджер Хисс, и привел примеры действий официальных сотрудников США, работающих от имени Москвы. Судя по записям Берла и параллельным записям Левина, это была шокирующая история, после которой должны были прозвенеть колокола и быстро совершиться решительные действия. Но, насколько можно было судить, никто в колокола не звонил и не предпринимал никаких действий.
Похоже, действительно, что в последующие годы практически ничего не будет сделано с этими данными. Сам Берл позже приуменьшил информацию Чемберса, сказав, что названные люди были просто членами «учебной группы» и, следовательно, не представляли угрозы для безопасности. Но эта версия была опровергнута собственными заметками Берла о его разговоре с Чемберсом. Он назвал их не «марксистской учебной группой», а «агентами шпионажа». Как прокомментировал Чамберс в своих мемуарах, он явно описывал «не марксистскую исследовательскую группу, а коммунистический заговор». И названные люди будут полностью соответствовать этому описанию. (стр. 78-79)
Кто же не звонил в колокола и не принимал меры? Конечно это был не Берл:
Когда я позвонил Берлу пару недель спустя, он сказал мне, что Президент оказал ему весьма холодный прием после того, как услышал его рассказ о раскрытии заговора. Хотя позже я узнал из двух разных источников, имевших отношения с Берлом, что Рузвельт, по сути, сказал ему «заткнуться» на предложение провести расследование обвинений в Палатах, я не помню, чтобы слышал от Берла, что это была точная фраза. Насколько я помню, президент довольно резко отклонил этот вопрос, высказав по этому поводу следующую реплику: «О, забудь об этом, Адольф».
Автор – не кто иной, как Исаак Дон Левин, человек, который организовал собрание Чемберса-Берла и принял участие в нем. Это описано на страницах 197-198 его необычной книги 1975 года "Eyewitness to History: Memoirs and Reflections of a Foreign Correspondent for Half a Century".
Можно было бы лучше прочитать Википедию, чем Эванса и Ромерштейна по этому вопросу:
Берл счел информацию Чамберса неясной и неподтвержденной. Он доставил информацию в Белый дом, но президент отклонил ее, на что Берл почти не возражал. Однако Берл хранил свои записи (позже, ставшие доказательствами во время судебных разбирательств по делу о лжесвидетельстве Хиса)
От Левина мы получаем, что эта характеристика первоначальной реакции Берла совершенно неверна, независимо от того, что Берл сказал позже в защиту своей позиции и своего бывшего руководителя, но по крайней мере это говорит нам о том, что Берл проинформировал президента. Даже Энн Коултер, разбирающийся лучше в этом вопросе, чем остальные:
Берл срочно сообщил президенту Рузвельту слова Чемберса, включая предупреждение о Хиссе. Президент засмеялся и велел Берлу пойти на***. Против Хисса не было предпринято никаких действий. Наоборот, Рузвельт выдвинул Хисса на должность доверенного помощника, который будет консультировать его в Ялте.
Шокирующий и детальный отсчет Чамберса о советских агентах на высоких правительственных должностях в конечном итоге добрался до Уильяма К. Буллита, бывшего посла в России и доверенного лица президента. Встревоженный Буллитт довел эту новость до сведения Рузвельта. Он тоже отшутился.
Что общего между Эвансом-Ромерштайном и Коултером – так это их позиция о Левине. Версия Колутера также полностью устраняет Левина из событий, не обозначая «друга», назначившего встречу с Берлом, даже не упоминая, что на встрече Чемберса-Берла присутствовала третья сторона. Конечно, это не имеет никакого отношения к книге Левина, но не Эванса и Ромерштейна.
Теперь рассмотрим, что они сказали нам о том, что Рузвельт выбрал человека для поездки с ним в Ялту, не зная кто такой Алджер Хисс... за исключением того, что ему авторитетно сообщили, что этот человек был шпионом Советского Союза. Очень, очень трудно прийти к какому-либо другому выводу, кроме того, что эти два человека прикрывают Франклина Д. Рузвельта. Это впечатление в значительной степени подкрепляется презентацией Эванса, которую он сделал для Фонда наследия. Его спрашивают, в частности, о соучастии Рузвельта в том, почему он допускает, чтобы его правительство было наводнено агентами коммунистов, и Эванс объясняет это наивностью Рузвельта. Возможно, кто-то должен был также спросить его и о провале ФБР, людях, которые несут ответственность за контрразведку. Но ФБР в конечном итоге работает на президента. У него была сила заставить их отступить, и есть все признаки того, что именно это он и сделал.
Еще одним свидетельством того, что авторы прикрывают Рузвельта, является то, что они вообще не упоминали советского перебежчика Вальтера Кривицкого. Кривицкий, бывший глава советской разведки в Европе, скорее всего, знал о проникновении советских агентов в США гораздо больше, чем Чамберс. Но вместо того, чтобы администрация Рузвельта приветствовала его, она преследовала Кривицкого. В феврале 1941 года он был найден мертвым от огнестрельного ранения в голову в гостиничном номере в Вашингтоне. Окружная полиция вынесла решение о самоубийстве после беглого расследования. Кто мог бы заставить полицию округа Колумбия отказаться от детального расследования?
Авторы говорят о советском шпионе Майкле Стрейте, который в качестве издателя «Новой республики» нанял Генри Уоллеса в качестве редактора, но они не упоминают чрезвычайно показательную биографию «Последний из шпионов холодной войны: Жизнь Майкла Стрейта» австралийского журналиста Роланда Перри. Возможно, это потому, что Перри, как и Левин в своей столь же игнорируемой книге, есть, что сказать о Вальтере Кривицком. Перри даже предполагает, что Страйт, друг семьи Рузвельта, который в то время работал в Государственном департаменте, был причастен к убийству Кривицкого.
Другой взгляд на Гарри Хопкинса
Если бы авторы не забыли сообщить нам, что Берл полностью проинформировал Рузвельта в 1939 году о проникновении в его правительство Советского Союза, мы прочитали бы всю книгу в другом свете, в особенности их главу 9 «Друзья на высоких местах». В этой главе рассказывается о Гарри Хопкинсе, Лаухлине Керри и Дэвиде Найлсе, сотрудниках Белого дома. Берл сообщил Рузвельту, что Керри – советский агент. Ни Хопкинс, ни Найлс не были названы Чамберсом (Найлс еще тогда не был в Белом доме), но Хопкинс был настолько агрессивно просоветским и про-сталинским, что нужно задаться вопросом, как Рузвельт мог не знать этого, что и будет позже указано проектом "Венона" и советскими перебежчики. К их чести, в главе 9 авторы раскрывают практически все доказательства того, что Хопкинс был советским агентом. К сожалению, они не показывают тот факт, что он возглавлял эту шпионскую ячейку, когда работал правой рукой Рузвельта. Обидно, потому что это значительно усилило бы их аргументы.
Хопкинс, как и Алджер Хисс, был также очень важной фигурой в уступках Сталину и мировому коммунизму в Ялте. Следующий отрывок особенно показателен:
Просоветские наклонности Хопкинса будут в дальнейшем отображаться в ялтинских отчетах, где его рукописные комментарии доступны для просмотра. Хотя он был серьезно болен во время встречи, он продолжал оказывать влияние на Рузвельта, который сам был смертельно болен и подвержен внушению, о котором мы можем только догадываться. После того, как Рузвельт пошел на бесчисленные уступки Сталину, возникла тупиковая ситуация с вопросом о «репарациях». В этот момент Хопкинс передал Рузвельту записку, в которой резюмировалось отношение американцев к Ялте. "Г-н. Президент, – сказал он, – русские и так много отдали на этой конференции, что я не думаю, что мы должны их подводить. Пусть британцы не соглашаются, если захотят, и продолжают свои ссоры в Москве [на последующих дипломатических встречах]» (акцент сделан Эвансом и Ромерштейном).
Можно долго искать в записях о Ялте тот существенный момент, по которому Советы «уступили» Рузвельту – весь смысл конференции, как признал сторонник Рузвельта [Роберт] Шервуд, шел в обратном направлении.
Роль медиа
Мы узнаем, что И.Ф. Стоун со своим "Stone’s Weekly" был советским агентом, и два сотрудника были коммунистическими агентами, среди которых были авторитетные Дэвид Карр и Эндрю Олдер. Карр был также автором речи для Генри Уоллеса. Мы также узнаем немного о коммунистических пропагандистах, таких как Эдгар Сноу, который даже смог опубликоваться на консервативных страницах Saturday Evening Post.
«Его наиболее известной журналистской работой и основой его репутации была его книга 1938 года «Красная звезда над Китаем», которая была по большей части беззастенчивой рекламой коммуниста Мао Цзэдуна». Они также рассказывают нам о Майкле Стрейте и его New Republic и напоминают нам о печально известном Уолтере Дюранти и том, что он проделал на страницах «Нью-Йорк Таймс».
Дюранти прибыл в Россию в августе 1921 года, одновременно с [Армандом] Хаммером, и в течение следующего десятилетия утвердится в качестве предводителя западных журналистов в стране. После краткого раннего периода враждебности он испытал полное преобразование и стал энергичным пропагандистом советской системы. Почему он так сделал, неизвестно. Похоже, он не был идеологическим коммунистом, поскольку, как сообщается, он вообще не придерживался идеологии, кроме ницшеанского взгляда на волю к власти, который не возражал против диктаторов и, видимо, закалился при виде страданий. Это было полезным эмоциональным доспехом в Советском Союзе в 1930-х годах, когда страдания были все сильнее и многочисленнее. (стр. 73)
Чем мотивирован Дюранти? Возможно, доктор Джеймс Мейс может немного прояснить ситуацию для нас:
В 1980-х годах в ходе моих собственных исследований украинского Голодомора я обнаружил в Национальном архиве США наиболее интересный документ, меморандум А.В. Клифота из посольства США в Берлине от 4 июня 1931 года. Дюранти зашел, чтобы обновить паспорт. Г-н Клифот подумал, что Государственный департамент может быть заинтересован в том, чтобы этот журналист, чьи репортажи были настолько доверительными, сказал ему, что «в согласии с Нью-Йорк Таймс и советскими властями» его официальные послания всегда отражать официальное мнение советского правительства, а не его".
Отметим, что американский чиновник считал особенно важным для своего начальства, что эта фраза, по согласованию с New York Times и советскими властями, была прямой цитатой. Им была присуждена Пулитцеровская премия в 1932 году. - «Сказка о двух журналистах: Уолтере Дюранти, Гарете Джонс и Пулитцеровской премии», «Список Украины 203», Ukraine List 203, July 15, 2003.
Уолтер Дюранти, как и Гарри Хопкинс, Лаухлин Керри и Дэвид Найлс, делал то, что от него ожидал его начальник или начальники. Если бы они были хотели, авторы [Э и Р] могли бы гораздо лучше информировать своих читателей. Они могли бы также упомянуть труды Фреды Атли «История Китая» и Джозефа Кили «Человек из лобби Китая: История Альфреда Колберга». Эванс и Ромерштейн говорят о влиянии пронизанного коммунистами Института тихоокеанских отношений. Но если бы они ссылались на вышеуказанные книги, то это позволило бы нам увидеть роль, которую The New York Times и New York Herald Tribune сыграли в распространении прокоммунистической пропаганды:
И Фрида Атли, и Джозеф Кили, автор биографии Колберга, подчеркивают, что Институт и их прокоммунистические друзья практически имели монополию в отношении публикации и рецензирования книг в Соединенных Штатах связанных с Китаем в критический период 1940-х годов. (Utley, page 144):
В Америке в 1940-х годах союз друзей китайских коммунистов фактически являлся монополией. Их взгляды были практически единственными, высказанные в таких важных публикациях, как «Нью-Йорк Таймс» и «Нью-Йорк Геральд Трибьюн», Saturday Review of Literature и др. Если кто-то просматривал их сзади, то обнаруживал, что редко когда какая-либо книга про Китай не была передана небольшой группе рецензентов. Неделя за неделей и год за годом большинство книг о Китае и Дальнем Востоке рецензировались Оуэном Латтимором, Джоном К. Фэйрбэнком, Эдгаром Сноу, Натаниэлем Пеффером, Теодором Уайтом, Аннели Джейкоби, Ричардом Лаутербахом и другими с той же точкой зрения.
Приложение H к книге Кили о Колберге – это список книг по Китаю, которые были рецензированы The New York Times Book Review и New York Herald Tribune за период 1945-1950 гг. В общей сложности 31 такая книга была рассмотрена The Times, а 36 – Herald Tribune. Латтимор был ведущим обозревателем, набрав 12 книг. Одиннадцать из них были в «Геральд Трибьюн», но самым влиятельным во всем списке был его обзор книги Израиля Эпштейна "The Unfinished Revolution in China" 1947 года в газете «Таймс». Эпштейн позже перебрался в коммунистический Китай и стал его ведущим пропагандистом и высокопоставленным чиновником в правительстве.
Наблюдения зятя президента Рузвельта полковника Кертиса Далла, переданные Генри Маковым, также могут пролить некоторый свет:
Долл сохранил лояльность, но не смог избежать нескольких разочаровывающих выводов в своей книге [FDR: My Exploited Father-in-Law, 1970]. Он изображает легендарного президента не как лидера, а как «защитника» с небольшой реальной властью. «Тренерский штаб» состоял из группы менеджеров («советников», таких как Луи Хоу, Бернард Барух и Гарри Хопкинс), которые представляли международный банковский картель. Для Долла Рузвельт в конечном счете был предателем, управляемым «международными финансами» и мотивированным тщеславием и личными амбициями.
Из вышеизложенного можно увидеть, что крупные СМИ, из которых «Нью-Йорк Таймс» находилась на переднем крае в годы Рузвельта-Трумэна, можно сравнить с членами тренерского штаба. Но все они прислушиваются к голосу владельца команды или владельцев международного банковского картеля. Они финансировали большевиков и продолжали отстаивать свои интересы, пока не начал лопаться пропагандистский пузырь, начавшийся с показаний Элизабет Бентли.
Наші інтереси:
Информация, необходимая для переосмысления результатов Второй мировой войны.
Якщо ви помітили помилку, то виділіть фрагмент тексту не більше 20 символів і натисніть Ctrl+Enter
Метою «церкви програмістів» Aryan Softwerk є колективне досягнення Царства божого шляхом розробки софту для самоорганізації шляхетних духовних демосів – арійських церков. Розробка церковного софту –...
Секретные агенты Сталина: диверсия правительства Рузвельта
Світ:
В конце 2012 года были опубликованы две заметные книги, посвященные результатам Второй мировой и Холодной войн. Одна – длинная, другая – относительно небольшая. Если вы прочитаете только длинную, при том, что Вы знали об этом не больше, чем средний американец с высшим образованием, вы могли бы найти ее весьма убедительной. Однако, если вы прочтете и небольшую, вы поймете, что практически все, что длинная книга говорит о плодах Второй мировой войны и Холодной войн, – неверно.
22050901.jpg
Две книги, о которых мы говорим, – это «Неизвестная история Соединенных Штатов» Оливера Стоуна и Питера Кузника и очень эффективное противоядие от нее – «Секретные агенты Сталина: подрыв правительства Рузвельта» М. Стэнтона Эванса и Герберта Ромерштейна. По словам Стоуна и Кузника, вытерпев гораздо больше, чем их западные союзники в войне, Сталин и Советский Союз, которыми он управлял железным кулаком, не хотели ничего больше, кроме как восстановить и защитить себя от новых угроз со стороны Запада.
Что мы узнаем от Эванса и Ромерштейна, так это то, что советские войны и послевоенные достижения за счет Запада вряд ли были случайностью. Они получили широкую помощь от администрации Рузвельта, которая была тщательно пронизана агентами Сталина. Агенты были достаточно многочисленны и занимали высокие должности, так что почти любая кража секретов, которые они могли совершить, была незначительным ущербом по сравнению с их влиянием на политику.
Центральное послание этой книги, которое никогда не указывалось прямым текстом, заключается в том, что существовал международный заговор с целью свергнуть Западную цивилизацию. (Авторы никогда не будут указывать на это, но читатели книги заметят, что большой процент вовлеченных людей был евреями. Читатели этого текста также заметят, что некоторые из ключевых личностей, бьющих тревогу по поводу этой подрывной деятельности были также евреями.) Эта организованная коммунистическая сеть пронизала не только правительство США, но и также контролировала ключевые позиции в американском бизнесе по формированию общественного мнения.
Нигде подрывное влияние не было более важным, чем на Ялтинской конференции. Именно там Рузвельт пошел на серьезные уступки, наложив красный отпечаток на послевоенную Европу, и открыл им двери в Восточную Азию. Одной из причин, по которой мы так примирились со Сталиным, было то, что, по всей видимости, нам потребовалось советское согласие о вступлении в войну против Японии через 90 дней после поражения Германии.
Но, по словам Эванса и Ромерштейна, советские агенты влияния в правительстве Рузвельта сыграли ключевую роль в том, чтобы держать разведывательные оценки в стороне от Рузвельта, что японцы уже настолько сильно истощены, что советская помощь не понадобится. Возможно, ни один агент не был более влиятелен, чем пресловутый Алджер Хисс. Здесь мы рассмотрим повествование Эванса-Ромерштейна в начале 3-й главы. Имейте в виду, что новый государственный секретарь, Эдвард Стеттиниус-младший, имел очень мало опыта в внешних делах.
Напомним, что Алджер Хисс был тайным коммунистом, служившим в Государственном департаменте, которого экс-коммунист Уиттакер Чамберс называл советским агентом. Это привело к ожесточенной ссоре, которая разделила нацию на конфликтующие фракции и которая будет длиться годами. Спор привел к осуждению Хисса за лжесвидетельство в 1950 году, когда он отрицал обвинения Палаты под присягой. Отрицания противоречили доказательствам уже тогда и тем более позднее при постоянно увеличивающейся массе доказательств.
Хотя Хисс теперь хорошо известен, в январе 1945 года он был всего лишь одним из сотрудников Госдепартамента среди многих и имел невысокую должность – сотрудник среднего звена, даже не был начальником подразделения (третье место в отрасли, где он работал). Таким образом, кажется странным, что Рузвельт выделил его как человека, который должен поехать в Ялту. Тем более любопытно, что достаточно ясно, что Рузвельт никогда не имел дело с Хиссом напрямую (точка зрения, подтвержденная Хиссом в его собственных мемуарах).
В любом случае, Хисс действительно ездил в Ялту в составе небольшой группы сотрудников Госдепартамента и играл главную роль в процессе. Такая роль соответствовала бы выраженному желанию президента пригласить его на конференцию. Однако это не соответствует многочисленным книгам и очеркам, в которых рассматриваются исследования Ялты или Холодной войны, в которых обсуждается Хисс и его дуэль с Чемберсом.
В стандартных трактовках той эпохи роль Хисса в Ялте имеет тенденцию к преуменьшению, если не игнорированию. Обычно, когда упоминается его присутствие, он изображается как скромный клерк на заднем плане, чей единственный основной интерес был в создании Организации Объединенных Наций (что произошло примерно три месяца спустя). В противном случае его деятельность на конференции показана как не имеющая большого значения.
Имя «Алджер Хисс» даже не появляется на странице Википедии «Ялтинская конференция», пробел, который читатели этого эссе и, мы надеемся, книги "Stalin’s Secret Agents", по крайней мере, главы 3, смогут исправить. По крайней мере, Хисс как советский агент был готов передать позицию США на переговорах. Кроме того, поскольку наша первая группа по внешней политике даже не присутствовала в Ялте, в соответствии с пожеланиями Рузвельта, была очевидна возможность для влияния, которым обладал Хисс, что авторы описывают в своей главе.
Ялтинская история повторялась снова и снова в последние годы Рузвельта и годы правления Трумэна. Югославия была предана агентами, которые предоставили дезинформацию о характере антикоммунистического сопротивления нацистам. Чан Кайши был предан в Китае похожим образом. Аналогичная дезинформация была дана о резне в Катынском лесу, и все это шло в пользу коммунистов.
Возможно, самый позорный эпизод послевоенного периода – операция "Килхолл" – возвращение миллионов бывших жителей Советского Союза, которым грозила почти верная смерть, был еще одним из плодов этого предательства. Еще большее потенциальное злодеяние, План Моргентау, был предотвращен лишь благодаря сопротивлению членов антикоммунистического кабинета Трумэна, таких как государственный секретарь Джеймс Бирнс, военный секретарь Генри Стимсон, министр военно-морского флота Джеймс Форрестол и других.
Это был замысел секретаря казначейства Генри Моргентау, Гарри Декстера Уайта. Уайт, как и Хисс, был опознан как коммунистический агент помощника Рузвельта Адольфа Берла в 1939 году. Генри Уоллес, вице-президент Рузвельта до Трумэна, который баллотировался на пост президента от Прогрессивной партии в 1948 году пообещал, что Уайт станет его министром финансов, если он будет избран президентом.
Чамберс также называл советским агентом наряду с Уайтом и Хиссом помощника Белого дома Лаухлина Карри, покровителя Оуэна Латтимора, который будет играть ключевую роль в гибели Китая от коммунистов. Чемберс не назвал самого влиятельного помощника Рузвельта, продвигающего советские интересы в администрации, «помощника президента» Гарри Хопкинса. Имя Хопкинса, однако, позже появилось среди вероятных советского агента, как и имя его могущественного протеже Дэвида Найлса.
Среди основных источников откровений Эванса и Ромерштейна упоминаются вышеупомянутые ранние откровения Чэмберса, о которых рассказывается в его книге 1952 года "Witness, Chambers’ Congressional testimony in 1948", свидетельства другого коммунистического перебежчика, Элизабет Бентли, в том же году, и файлы ФБР и КГБ ставшие доступными со времен распада Советского Союза.
Как мог Рузвельт разрушить свое собственное правительство?
Несмотря на всю чрезвычайно ценную информацию секретных агентов Сталина, им крайне не хватало самой фундаментальной информации, которую они не смогли достать. Мы видим эти упущенные возможности в начале главы 6 «Первое красное десятилетие»:
В 1939 году, потрясенный пактом Гитлера-Сталина и прочими вещами, Чемберс решил открыто порвать с Москвой и рассказать властям все, что он знает об инфильтрации. В сентябре 1939 года в сопровождении антикоммунистического писателя-редактора Исаака Дона Левина он долго беседовал с помощником государственного секретаря Адольфом Берлом.
Позже Чемберс повторил свою историю в ФБР, на законодательных слушаниях и в федеральных залах судебных заседаний, а также в мемуарах, став самым известным и в некотором смысле самым важным свидетелем в истории холодной войны. Однако из записей видно, что многое из того, что он хотел сказать, было рассказано в беседе с Берлом. И то, что он покажет и тогда, и позже, было удивительной картиной подрывной деятельности, проникающей во многие правительственные учреждения и восходящие до значительных уровней.
В частности, Чемберс назвал значительную группу подозреваемых, которые тогда занимали федеральные должности, прежде всего Алджер Хисс, и привел примеры действий официальных сотрудников США, работающих от имени Москвы. Судя по записям Берла и параллельным записям Левина, это была шокирующая история, после которой должны были прозвенеть колокола и быстро совершиться решительные действия. Но, насколько можно было судить, никто в колокола не звонил и не предпринимал никаких действий.
Похоже, действительно, что в последующие годы практически ничего не будет сделано с этими данными. Сам Берл позже приуменьшил информацию Чемберса, сказав, что названные люди были просто членами «учебной группы» и, следовательно, не представляли угрозы для безопасности. Но эта версия была опровергнута собственными заметками Берла о его разговоре с Чемберсом. Он назвал их не «марксистской учебной группой», а «агентами шпионажа». Как прокомментировал Чамберс в своих мемуарах, он явно описывал «не марксистскую исследовательскую группу, а коммунистический заговор». И названные люди будут полностью соответствовать этому описанию. (стр. 78-79)
Кто же не звонил в колокола и не принимал меры? Конечно это был не Берл:
Когда я позвонил Берлу пару недель спустя, он сказал мне, что Президент оказал ему весьма холодный прием после того, как услышал его рассказ о раскрытии заговора. Хотя позже я узнал из двух разных источников, имевших отношения с Берлом, что Рузвельт, по сути, сказал ему «заткнуться» на предложение провести расследование обвинений в Палатах, я не помню, чтобы слышал от Берла, что это была точная фраза. Насколько я помню, президент довольно резко отклонил этот вопрос, высказав по этому поводу следующую реплику: «О, забудь об этом, Адольф».
Автор – не кто иной, как Исаак Дон Левин, человек, который организовал собрание Чемберса-Берла и принял участие в нем. Это описано на страницах 197-198 его необычной книги 1975 года "Eyewitness to History: Memoirs and Reflections of a Foreign Correspondent for Half a Century".
Можно было бы лучше прочитать Википедию, чем Эванса и Ромерштейна по этому вопросу:
Берл счел информацию Чамберса неясной и неподтвержденной. Он доставил информацию в Белый дом, но президент отклонил ее, на что Берл почти не возражал. Однако Берл хранил свои записи (позже, ставшие доказательствами во время судебных разбирательств по делу о лжесвидетельстве Хиса)
От Левина мы получаем, что эта характеристика первоначальной реакции Берла совершенно неверна, независимо от того, что Берл сказал позже в защиту своей позиции и своего бывшего руководителя, но по крайней мере это говорит нам о том, что Берл проинформировал президента. Даже Энн Коултер, разбирающийся лучше в этом вопросе, чем остальные:
Берл срочно сообщил президенту Рузвельту слова Чемберса, включая предупреждение о Хиссе. Президент засмеялся и велел Берлу пойти на***. Против Хисса не было предпринято никаких действий. Наоборот, Рузвельт выдвинул Хисса на должность доверенного помощника, который будет консультировать его в Ялте.
Шокирующий и детальный отсчет Чамберса о советских агентах на высоких правительственных должностях в конечном итоге добрался до Уильяма К. Буллита, бывшего посла в России и доверенного лица президента. Встревоженный Буллитт довел эту новость до сведения Рузвельта. Он тоже отшутился.
Что общего между Эвансом-Ромерштайном и Коултером – так это их позиция о Левине. Версия Колутера также полностью устраняет Левина из событий, не обозначая «друга», назначившего встречу с Берлом, даже не упоминая, что на встрече Чемберса-Берла присутствовала третья сторона. Конечно, это не имеет никакого отношения к книге Левина, но не Эванса и Ромерштейна.
Теперь рассмотрим, что они сказали нам о том, что Рузвельт выбрал человека для поездки с ним в Ялту, не зная кто такой Алджер Хисс... за исключением того, что ему авторитетно сообщили, что этот человек был шпионом Советского Союза. Очень, очень трудно прийти к какому-либо другому выводу, кроме того, что эти два человека прикрывают Франклина Д. Рузвельта. Это впечатление в значительной степени подкрепляется презентацией Эванса, которую он сделал для Фонда наследия. Его спрашивают, в частности, о соучастии Рузвельта в том, почему он допускает, чтобы его правительство было наводнено агентами коммунистов, и Эванс объясняет это наивностью Рузвельта. Возможно, кто-то должен был также спросить его и о провале ФБР, людях, которые несут ответственность за контрразведку. Но ФБР в конечном итоге работает на президента. У него была сила заставить их отступить, и есть все признаки того, что именно это он и сделал.
Еще одним свидетельством того, что авторы прикрывают Рузвельта, является то, что они вообще не упоминали советского перебежчика Вальтера Кривицкого. Кривицкий, бывший глава советской разведки в Европе, скорее всего, знал о проникновении советских агентов в США гораздо больше, чем Чамберс. Но вместо того, чтобы администрация Рузвельта приветствовала его, она преследовала Кривицкого. В феврале 1941 года он был найден мертвым от огнестрельного ранения в голову в гостиничном номере в Вашингтоне. Окружная полиция вынесла решение о самоубийстве после беглого расследования. Кто мог бы заставить полицию округа Колумбия отказаться от детального расследования?
Авторы говорят о советском шпионе Майкле Стрейте, который в качестве издателя «Новой республики» нанял Генри Уоллеса в качестве редактора, но они не упоминают чрезвычайно показательную биографию «Последний из шпионов холодной войны: Жизнь Майкла Стрейта» австралийского журналиста Роланда Перри. Возможно, это потому, что Перри, как и Левин в своей столь же игнорируемой книге, есть, что сказать о Вальтере Кривицком. Перри даже предполагает, что Страйт, друг семьи Рузвельта, который в то время работал в Государственном департаменте, был причастен к убийству Кривицкого.
Другой взгляд на Гарри Хопкинса
Если бы авторы не забыли сообщить нам, что Берл полностью проинформировал Рузвельта в 1939 году о проникновении в его правительство Советского Союза, мы прочитали бы всю книгу в другом свете, в особенности их главу 9 «Друзья на высоких местах». В этой главе рассказывается о Гарри Хопкинсе, Лаухлине Керри и Дэвиде Найлсе, сотрудниках Белого дома. Берл сообщил Рузвельту, что Керри – советский агент. Ни Хопкинс, ни Найлс не были названы Чамберсом (Найлс еще тогда не был в Белом доме), но Хопкинс был настолько агрессивно просоветским и про-сталинским, что нужно задаться вопросом, как Рузвельт мог не знать этого, что и будет позже указано проектом "Венона" и советскими перебежчики. К их чести, в главе 9 авторы раскрывают практически все доказательства того, что Хопкинс был советским агентом. К сожалению, они не показывают тот факт, что он возглавлял эту шпионскую ячейку, когда работал правой рукой Рузвельта. Обидно, потому что это значительно усилило бы их аргументы.
Хопкинс, как и Алджер Хисс, был также очень важной фигурой в уступках Сталину и мировому коммунизму в Ялте. Следующий отрывок особенно показателен:
Просоветские наклонности Хопкинса будут в дальнейшем отображаться в ялтинских отчетах, где его рукописные комментарии доступны для просмотра. Хотя он был серьезно болен во время встречи, он продолжал оказывать влияние на Рузвельта, который сам был смертельно болен и подвержен внушению, о котором мы можем только догадываться. После того, как Рузвельт пошел на бесчисленные уступки Сталину, возникла тупиковая ситуация с вопросом о «репарациях». В этот момент Хопкинс передал Рузвельту записку, в которой резюмировалось отношение американцев к Ялте. "Г-н. Президент, – сказал он, – русские и так много отдали на этой конференции, что я не думаю, что мы должны их подводить. Пусть британцы не соглашаются, если захотят, и продолжают свои ссоры в Москве [на последующих дипломатических встречах]» (акцент сделан Эвансом и Ромерштейном).
Можно долго искать в записях о Ялте тот существенный момент, по которому Советы «уступили» Рузвельту – весь смысл конференции, как признал сторонник Рузвельта [Роберт] Шервуд, шел в обратном направлении.
Роль медиа
Мы узнаем, что И.Ф. Стоун со своим "Stone’s Weekly" был советским агентом, и два сотрудника были коммунистическими агентами, среди которых были авторитетные Дэвид Карр и Эндрю Олдер. Карр был также автором речи для Генри Уоллеса. Мы также узнаем немного о коммунистических пропагандистах, таких как Эдгар Сноу, который даже смог опубликоваться на консервативных страницах Saturday Evening Post.
«Его наиболее известной журналистской работой и основой его репутации была его книга 1938 года «Красная звезда над Китаем», которая была по большей части беззастенчивой рекламой коммуниста Мао Цзэдуна». Они также рассказывают нам о Майкле Стрейте и его New Republic и напоминают нам о печально известном Уолтере Дюранти и том, что он проделал на страницах «Нью-Йорк Таймс».
Дюранти прибыл в Россию в августе 1921 года, одновременно с [Армандом] Хаммером, и в течение следующего десятилетия утвердится в качестве предводителя западных журналистов в стране. После краткого раннего периода враждебности он испытал полное преобразование и стал энергичным пропагандистом советской системы. Почему он так сделал, неизвестно. Похоже, он не был идеологическим коммунистом, поскольку, как сообщается, он вообще не придерживался идеологии, кроме ницшеанского взгляда на волю к власти, который не возражал против диктаторов и, видимо, закалился при виде страданий. Это было полезным эмоциональным доспехом в Советском Союзе в 1930-х годах, когда страдания были все сильнее и многочисленнее. (стр. 73)
Чем мотивирован Дюранти? Возможно, доктор Джеймс Мейс может немного прояснить ситуацию для нас:
В 1980-х годах в ходе моих собственных исследований украинского Голодомора я обнаружил в Национальном архиве США наиболее интересный документ, меморандум А.В. Клифота из посольства США в Берлине от 4 июня 1931 года. Дюранти зашел, чтобы обновить паспорт. Г-н Клифот подумал, что Государственный департамент может быть заинтересован в том, чтобы этот журналист, чьи репортажи были настолько доверительными, сказал ему, что «в согласии с Нью-Йорк Таймс и советскими властями» его официальные послания всегда отражать официальное мнение советского правительства, а не его".
Отметим, что американский чиновник считал особенно важным для своего начальства, что эта фраза, по согласованию с New York Times и советскими властями, была прямой цитатой. Им была присуждена Пулитцеровская премия в 1932 году. - «Сказка о двух журналистах: Уолтере Дюранти, Гарете Джонс и Пулитцеровской премии», «Список Украины 203», Ukraine List 203, July 15, 2003.
Уолтер Дюранти, как и Гарри Хопкинс, Лаухлин Керри и Дэвид Найлс, делал то, что от него ожидал его начальник или начальники. Если бы они были хотели, авторы [Э и Р] могли бы гораздо лучше информировать своих читателей. Они могли бы также упомянуть труды Фреды Атли «История Китая» и Джозефа Кили «Человек из лобби Китая: История Альфреда Колберга». Эванс и Ромерштейн говорят о влиянии пронизанного коммунистами Института тихоокеанских отношений. Но если бы они ссылались на вышеуказанные книги, то это позволило бы нам увидеть роль, которую The New York Times и New York Herald Tribune сыграли в распространении прокоммунистической пропаганды:
И Фрида Атли, и Джозеф Кили, автор биографии Колберга, подчеркивают, что Институт и их прокоммунистические друзья практически имели монополию в отношении публикации и рецензирования книг в Соединенных Штатах связанных с Китаем в критический период 1940-х годов. (Utley, page 144):
В Америке в 1940-х годах союз друзей китайских коммунистов фактически являлся монополией. Их взгляды были практически единственными, высказанные в таких важных публикациях, как «Нью-Йорк Таймс» и «Нью-Йорк Геральд Трибьюн», Saturday Review of Literature и др. Если кто-то просматривал их сзади, то обнаруживал, что редко когда какая-либо книга про Китай не была передана небольшой группе рецензентов. Неделя за неделей и год за годом большинство книг о Китае и Дальнем Востоке рецензировались Оуэном Латтимором, Джоном К. Фэйрбэнком, Эдгаром Сноу, Натаниэлем Пеффером, Теодором Уайтом, Аннели Джейкоби, Ричардом Лаутербахом и другими с той же точкой зрения.
Приложение H к книге Кили о Колберге – это список книг по Китаю, которые были рецензированы The New York Times Book Review и New York Herald Tribune за период 1945-1950 гг. В общей сложности 31 такая книга была рассмотрена The Times, а 36 – Herald Tribune. Латтимор был ведущим обозревателем, набрав 12 книг. Одиннадцать из них были в «Геральд Трибьюн», но самым влиятельным во всем списке был его обзор книги Израиля Эпштейна "The Unfinished Revolution in China" 1947 года в газете «Таймс». Эпштейн позже перебрался в коммунистический Китай и стал его ведущим пропагандистом и высокопоставленным чиновником в правительстве.
Наблюдения зятя президента Рузвельта полковника Кертиса Далла, переданные Генри Маковым, также могут пролить некоторый свет:
Долл сохранил лояльность, но не смог избежать нескольких разочаровывающих выводов в своей книге [FDR: My Exploited Father-in-Law, 1970]. Он изображает легендарного президента не как лидера, а как «защитника» с небольшой реальной властью. «Тренерский штаб» состоял из группы менеджеров («советников», таких как Луи Хоу, Бернард Барух и Гарри Хопкинс), которые представляли международный банковский картель. Для Долла Рузвельт в конечном счете был предателем, управляемым «международными финансами» и мотивированным тщеславием и личными амбициями.
Из вышеизложенного можно увидеть, что крупные СМИ, из которых «Нью-Йорк Таймс» находилась на переднем крае в годы Рузвельта-Трумэна, можно сравнить с членами тренерского штаба. Но все они прислушиваются к голосу владельца команды или владельцев международного банковского картеля. Они финансировали большевиков и продолжали отстаивать свои интересы, пока не начал лопаться пропагандистский пузырь, начавшийся с показаний Элизабет Бентли.
Информация, необходимая для переосмысления результатов Второй мировой войны.
Зверніть увагу
Стартап Aryan Softwerk запрошує ІТ-фахівців спільноти Народний Оглядач до освоєння ринку самоорганізації арійських церков